Ольга Чигиринская - Шанс, в котором нет правил [черновик]
Это был интересный кусок. У сети не было казачков, засланных в СБ, — слишком опасно и слишком хорош был отбор в «кадры». Кое-что можно было вычислить, но чуть ли не впервые Эней получал информацию непосредственно. И, похоже, верную.
В любом случае через четыре… нет, уже через три часа боевые группы и прикрытие закончат «большие маневры». Несколько десятков людей сменят имена, документы и растворятся в толпе. Жаль только екатеринбургской «вертушки», но ее уже не сохранить.
— Я понимаю, — продолжал Кессель, — что эвакуацию вы уже провели. Но они пустят частый бредень. Кого-то возьмут. Кто-то заговорит. В любом случае, они поймут, как вы работаете — а это очень много. До сих пор, вас защищала анонимность. Но когда нам стало ясно, что господин… Дубровский существует, мы нашли его за двое суток. В чужом городе. На практически враждебной территории.
Он вдруг сделал паузу — прислушался — и сказал:
— Зодиак сейчас идет через пути. Скажите вашему патеру, чтобы пропустил его.
И, наверное, даже не успел удивиться, потому что ему пришлось перекатиться вбок, чтобы суметь вовремя уйти от мгновенного росчерка клинка, нацеленного снести ему голову. Движения руки, выхватывающей из-под полы плаща катану-«затоичи», Кессель не увидел и уклонился только по звуку. Второй замах он встретил уже шпагой, лежа — на обе руки, с силой вытолкнув ее плашмя навстречу, и одновременно ударив Энея ногой. Эней отлетел на три шага, мягко пришел в стойку и снова атаковал, безупречным рубящим в голову. Клинки шпаги и катаны столкнулись ребро в ребро с глухим лязгом и искрами — это неправда, что они звенят, металл ударяется о металл не столь мелодично. Владелец старинной шпаги намного превосходил противника силой и был выше ростом, и владелец катаны опять отступил на пару шагов. Он атаковал, раз за разом отлетая прочь, и каждый раз на клинке шпаги оставалась глубокая зарубка — старая сталь не шла ни в какое сравнение с современной. Сила Кесселя здесь играла против него.
После третьей зарубки — она пришлась близко к гарде и была очень глубокой — Кессель сменил тактику. Но Эней, к его удивлению, отбил выпад, потом другой — потом пошел в атаку, и этот рубящий удар, опять в голову, опять с безупречной точностью, едва не достиг цели. Едва — это потому что Кесселя сшибли наземь, хорошенько подцепив под колено. Сверху обрушилось килограмм восемьдесят живой массы. Катана свистнула мимо и остановилась.
С Энеем произошла странная штука — противник его улетел куда-то в сторону и чьи-то совершенно посторонние, сложенные чашечкой руки поймали «затоичи» чуть ниже того места, где кончалась рукоять, поверх рук самого Энея, останавливая, гася удар. Он подался назад, всаживая неизвестному локоть в живот — и промахнулся, потерял равновесие, но все-таки сумел устоять на ногах и высвободиться из захвата.
Такого с ним еще не случалось. Чтобы кто-то мог перехватить его в разгар боя… такого еще не было.
Цумэ, убедившись, что еще одного удара не будет, выпустил Кесселя и одним плавным движением перетек в сторону, держа в поле зрения и мгновенно поднявшегося особиста, и новоприбывшего.
Новоприбывший, бизнесмен в светлом костюме, (как, как он прошел мимо Кена? а так и прошел, знакомый же) отряхнул руки, поправил очки. Судя по выражению лица, окружающая действительность вызывала у него крайнее омерзение.
— Восемь тысяч мышей и полевок, — сказал он, — Примерно столько вы только что распугали. И мне пришлось объясняться со стрелочником. Зачем все это было нужно?
Контактер внимательно осматривал лезвие шпаги.
— Интересная информация, — сказал он, — Оказывается, они действительно чувствуют священников.
Господин референт, которому совершенно нечего было делать посреди Екатеринбурга, прикрыл глаза.
— Святая вода в промышленных масштабах. Нельзя умным людям шутить в этом мире. Ну чай хоть цел? Господин Савин, это я писал господину Винтеру, но меня задержали в управлении.
— В промышленных масштабах не выйдет, господин референт, — хмыкнул Цумэ. — Благодать не ставится на поток.
Эней отступил на шаг, встав между бизнесменом и Цумэ. Видимого оружия при господине референте не было, кевларовый жилет его мелкокалиберная стрелялка не пробьет. Но у Цумэ бронежилета нет, а у «Синсэна» нет времени ждать, пока раненый Цумэ отоспится…
— Он не варк, — сказал в наушнике Цумэ.
Эней опустил катану. Пока они разговаривали и дрались, солнце успело окончательно сесть, настали уральские сумерки, когда видно все еще четко, но воздух кажется синим прозрачным стеклом и постепенно темнеет до ночной черноты.
— Приношу вам извинения, господин Кессель, — сказал Эней.
— Ничего страшного, — сказал Кессель. — Вы мне дали больше. А чай практически уже. Стрелков приглашать будем? Предупреждаю, кружки у меня только четыре.
Бизнесмен тем временем подтащил к костру еще два ящика, вытащил из кармана носовой платок, постелил, сел.
— Господин Савин, если это вас так беспокоит, я могу снять пиджак. И кстати, про девочку Нину. Если в «Лунный свет» еще поступит такой заказ, вы лучше сразу мне позвоните. Потому что именно на эту мерзость у меня карт-бланш. На территории европейской России, естественно
Левой рукой Эней просигналил Цумэ занять позицию. Тот бесшумно отступил в сторону и растворился в тени разросшейся сирени у стены домика. Катана нырнула в ножны, скрытые под плащом. Ее хозяин вернулся к костерку и снова сел на бетонный обломок.
— Слушаю вас, господа.
Голос у него был совершенно ровный, как будто это не он только что рубился в полную силу.
«Эндрю Кессель, — прошелестел в наушнике радостный голос. — Математик, ЭмАйТи, Fields Prize 2126 вместе с Карлтоном и Деверо. Числится в списках погибших при Нью-Йоркском инциденте. Жена и дочь шести лет числятся в умерших. По базе-два — часть нью-йоркцев была инициирована. Троих видели потом. Один опознан как варк. Ни фига себе, а?»
«Ни фига — слабо сказано», — подумал Эней. Сыр выходил подозрительно большим и вкусным. Нет, от того Эндрю Кесселя, который брал нью-йоркскую Цитадель, скорее всего, мало что осталось. Он даже в бою был никакой. Серый, размазанный силуэт без малейшей искры. Еще один отрезанный от чувств интеллект, еще один человек-машина.
Перед ним сидели две больших серых крысы, которые явно говорили правду, но которым нельзя было доверять. Причем именно потому, что они говорили правду.
— Для начала, — сказал Габриэлян, — точки над всеми одинокими буквами алфавита. У вас параллельная сеть. Вы работаете с христианами. Серия «Тенчу» — ваших рук дело. Предполагаю, персонально ваших, господин Савин — раз уж вы тогда в Москве просились на ринг. Вы создаете целевую массовую организацию. У вас до сих пор не было втычек — в основном потому что власти предержащие просто-напросто не знали о вашем существовании. Вы хотите бороться с существующим строем системно — но имеете очень приблизительное представление о его внутреннем устройстве. Старших вы — полагаю на каких-то достаточно серьезных основаниях, с удовольствием с ними познакомлюсь — считаете демонами, нас — вы разделяете в этой области взгляды покойного Саневича — предателями человеческой расы, представляющими едва ли не большую опасность нежели сами старшие. Сейчас вы смотрите на меня и думаете «крыса». Я точно излагаю?
Эней пожал плечами.
— В правильной транскрипции — «Тэнтю». А по-вашему они кто, господин Габриэлян?
— Традиционной — не значит правильной. Это, кстати, много к чему относится. А старших я полагаю хищниками. Такое случается, когда вид заходит за некий предел, а естественные ограничители не срабатывают. Я также полагаю, что при инициации к нам подсаживается не симбионт и не паразит, а наездник. Разумный или квазиразумный. Второе вероятнее — чисто интеллектуальные способности после инициации не растут. Старшие не умнее нас. Они знают и помнят больше, с возрастом учатся думать быстрее, но качественного скачка нет, даже простого сложения не происходит. Это одна из причин, по которой они инициируют так много людей из интеллектуальной элиты.
Кессель тем временем снял котелок с огня, достал из-за ящика что-то больше всего похожее на металлический тубус высотой сантиметров 30 и шириной сантиметров в 10, быстро и аккуратно перелил туда содержимое котелка. Потом снял с тубуса фильтр, свернул и положил в специально приготовленный пакет. Требования экологии в СБ, видимо, блюли свято. Откуда вынырнули три небольших металлических кружки, Эней так и не понял. Но вот угляди он их раньше, первая встреча обошлась бы без рубки — не родился еще тот варк, который стал бы пить из кубачинского серебра.
— Нет. Не хищники. Не ограничитель вида. Наездник — бес. Нами уже сто лет управляет нечисть. Пасет нас, как стадо. По-умному пасет, но это скоро кончится. Варки ведут отрицательный отбор. И даже если бы от них пользы было больше, чем вреда — с ними надо кончать. Мертвецы должны лежать в своих могилах, а не жрать живых, — Эней остановился и посмотрел вверх. Ничего там не было, кроме уже черного неба и Млечного пути. — Это была преамбула, сейчас будет амбула. Чего вы хотели от нас, господин Габриэлян? Я вас внимательно слушаю.
